на главную

карта

об авторах сайта

 контакт

Е. Синицын

Фантастические возможности мозга в экстремальных ситуациях

Структурно-осевой анализ «Шахматной новеллы» С. Цвейга. Изд. НГАХА. Новосибирск, 2010.

Художественный образ деятельности автономного

психонейрофизиологического комплекса личности доктора Б.

   Самоучители для решения математических задач с 1по 10 класс для дистанционного обучения: Математические сказки и рассказы с 1по 3 класс.

Типовые задачи на движение с 3 по 8 класс, Веселая математика 2. Задачи  с 5 по 10 класс. Реализован  вопросно-ответный  метод

интегрированного обучения рассказ, рисунок и микрооткрытия см. 1 , 2 , 3

Навязчивая идея, которая властвует над человеком, является одним из факторов одержимости. Это рычаг, который мотивирует мозг человека и всю его психическую деятельность. Поскольку человек только на 10% использует возможности своего мозга, интуиция нам подсказывает, здесь, в окрестности этой проблемы обнаруживает себя смысл «Шахматной новеллы». Обращал ли кто-нибудь из исследователей произведений Цвейга внимание на ту идею из «Шахматной новеллы», что в экстремальных ситуациях мозг человека и его воля, соединившись с одержимостью, дали фантастические результаты интеллектуального прорыва, о котором средний человек даже мечтать не может. Это одна из любимых тем Цвейга, ибо в ней фантастика становится реальностью. И все же, мы не имеем права ограничиваться одной лишь – на первый взгляд основной идеей при анализе «Шахматной новеллы» Цвейга – человеческий мозг всемогущ.

Суть художественного метода Цвейга в том, что описывая выход на сверхвозможности в деятельности человеческого мозга, а именно, описывая интеллектуальную деятельность доктора Б., помещенного в информационный вакуум, Цвейг, фактически, следует некоторым принципам структурно-осевого синтеза. Сказать, что этого не может быть, было бы легко, но мы, скорее, обязаны признать, что верна мысль французского писателя и философа Альбера Камю: «В человеческом творчестве нет никакой тайны. Это чудо создается волей, хотя не существует подлинного творчества без тайны» (2).

Чтобы феерический взлет шахматных способностей доктора Б.  осуществился, писателю нельзя было переиграть и скатиться в область фальши. Чтобы этого не произошло, Цвейгу пришлось балансировать над пропастью научных и психологических идей на прочном, но тончайшем канате, переброшенном между его необъятным воображением и жесткими законами поведения своих героев. И Цвейг ни разу не ошибается. Писатель упорно идет над бездной, а вместо длинного шеста, спасающего от падения в пропасть, у него в руках мысль, воображение, фантазия, максимальная сосредоточенность и ни одного лишнего жеста. В предельно коротком временном периоде действия героев, Цвейг балансирует между правдоподобием описания их личностных характеристик, рельефно представляющих их характер, повседневностью их жизни и нереальностью вымышленной ситуации. Было бы полным абсурдом полагать, что «Шахматная новелла» Цвейга, будто преднамеренно и специально написана им, чтобы проверить истинность и реалистичность тех законов и построений, которые будут описаны в кибернетике и психологии. Однако факты сопоставления говорят об удивительном сходстве искусства и науки в этой области знаний.

В «Шахматной новелле» есть доминантные оси их личностей, которые аккумулируют всю их психическую и физическую энергию и идея психического фильтра, запечатленная в образах их поведения и мышления. Но никто не изучал, как воздействует информационный вакуум на душу человека, фактически, превращаясь в вакуум психический.  Здесь мы применяем понятие психического вакуума в смысле изоляции психики от внешней среды. Эта изоляция может быть полной, почти полной или частичной. В сюжете «Шахматной новеллы», если исключить одни и те же  допросы нацистских следователей, которые хотя являлись биологически значимыми для узника камеры психических пыток, но не несли новой информации, поскольку были направлены лишь на одну цель – сломить волю пленника. Нацисты не сомневались, что заключенный, не выдержав психического напряжения,  даст ответы, которые ждут от него его мучители.

Пока за семью печатями остается проблема, почему информационный голод так губителен для человека. Знаменитый Робинзон Крузо попал в среду переполненную информацией, к тому же он нашел на острове Пятницу. Фантасты, безусловно, обыгрывали тему глубочайшего мучительного одиночества, но в редчайших случаях фантастические повести, романы и рассказы давали пищу для науки, так как слишком произвольным и слишком далеким от реальности было поведение героев этих произведений и психология поступков людей, изолированных от общества.

В психической системе существуют принципы, которые должны быть реализованы и во внутренней, и во внешней деятельности, иначе произойдет сбой и разрегулирование взаимосвязанных блоков автономного психонейрофизиологического функционального комплекса. А что если промоделировать ситуацию, когда главный элемент системы исключен, например, отсутствуют внешние сигналы в виде входных информационно-смысловых структур S_вх, поступающих на вход автономного психонейрофизиологического функционального комплекса. Другими словами, в литературном произведении требуется художественными средствами создать модель информационного голода для конкретного человека и посмотреть, как будет разворачиваться ситуация.

В такой модели обычная адаптация человека к такой экстремальной ситуации практически невозможна, поэтому полная система (внешняя среда – человек) быстро разрушается. Разрушение целостной системы, когда из нее выпадает внешняя информация, влечет нарушение принципов деятельности психики. Естественно предположить, что все психические процессы начинают разрегулироваться и, как следствие, человек или погибает, или его настигает болезнь. Чтобы лечить психическое заболевание необходимо психотерапевтическое вмешательство. Виктор Франкл писал: «Логотерапия и экзистенциальный анализ пытаются бороться главным образом с теми душевными расстройствами, которые не относятся к разряду болезней в клиническом смысле, поскольку основное предназначение нашей «психотерапии в духовном смысле» – справляться с теми страданиями, которые вызваны философскими проблемами, поставленными перед человеком жизнью» (12, с. 160).

Какой художественно-фантастический ход придумывает изобретательный мозг Цвейга, чтобы одновременно поставить и решить ряд труднейших задач для спасения несчастного человека от разрушающего его психику информационного вакуума и полной безысходности сохранить свое душевное равновесие. Существует ли вообще выход из этой ситуации или узник камеры пыток обречен? Цепи его одиночества так прочны, что только полная капитуляция перед его истязателями даст микроскопическую возможность выйти из плена. Существует ли в принципе метод психотерапии для быстро набирающей силу душевной болезни? Ведь душевная выдержка катастрофически опускается до самого низкого, почти нулевого уровня. Еще толчок и она начнет исчезать, будучи вытесненной полным сломом волевой структуры личности заключенного.

Хотя Цвейг построил частную психическую модель развивающейся душевной болезни доктора Б., однако принципиальным в этой модели было то, что писатель исключил роль врача-психотерапевта. Лечение стало проблематичным или попросту невозможным, поскольку роль врача-психотерапевта вынуждено берет на себя неквалифицированный и незнакомый с методами лечения сам пациент доктор Б.. Самолечение, как известно, не так часто приносит желаемый эффект.

Но Цвейг и здесь находит парадоксальный выход, резко меняя условия эксперимента. Все происходит как в остросюжетном фильме. Это похоже на то, как ученый планомерно и тщательно изучает явление, меняя параметры эксперимента, чтобы в многомерном явлении не было однобокости плоскостного анализа, чтобы не упустить объемной картины. Обвинение в тенденциозности и некорректности опыта одно из самых серьезных в науке, потому стремление к истине исключает изучение небольшого числа параметров эксперимента и максимальную субъективность выводов.

В сжатом виде целостная структура «Шахматной новеллы» имеет несколько четко выраженных опор: 1) полная изоляция заключенного от притока внешней информации; 2) эмоционально окрашенный художественный образ технологии психической пытки; 3) нарушение естественной деятельности мозга узника в условиях информационного голода;

4) титанические усилия заключенного выйти из критического состояния; 5) интенсивное самостоятельное овладение шахматной игрой;

6) всплеск мощной творческой силы узника при изучении вслепую шахматных партий; 7) психотерапевтический способ лечения душевной болезни через сосредоточение всех душевных сил в искусно созданной «творческой лаборатории», где изучается высшее искусство и наука шахматной игры; 8) расцвет сверх возможностей человека в критической для него ситуации, угнетающей его и приводящей к потере рассудка; 9) фантастическая игра вслепую в шахматы с самим собой - раздвоение личности; 10) победа бывшего пленника камеры пыток над чемпионом мира по шахматам.

Первый этап лечения души начинается с разворота ситуации на 180 градусов. Измученному информационным голоданием узнику попадает в руки шахматная книга с партиями, сыгранными лучшими мастерами этой игры того времени – Алехиным, Ласкером, Боголюбовым, Тартаковером. В первую минуту доктор Б. разочарован, поскольку еще не знает, что в ожесточенной борьбе за собственное спасение его отважная с риском для жизни кража уже на долгое время дала ему неисчерпаемую пищу для ума и, тем самым, сделала первый ощутимый шаг к восстановлению его надломленных психическими истязаниями интеллектуальных способностей.

«Первый взгляд, брошенный на нее, не просто разочаровал меня; описывает свое первое впечатление доктор Б., - я ужасно рассердился: моя добыча, похищая которую, я подвергался такой чудовищной опасности, и которая породила такие пылкие надежды, оказалась всего лишь пособием по шахматной игре, сборником ста пятидесяти шахматных партий, сыгранных крупнейшими мастерами. Если бы я не был окружен со всех сторон стенами и решетками, я бы выбросил книгу в припадке ярости в окно. Какая польза, ну какая польза была мне от подобной ерунды? Как большинство гимназистов, я изредка для препровождения времени играл в шахматы. Но для чего нужна была мне эта теоретическая абракадабра?» (13, с. 616).

Парадоксы встречаются в обычной жизни редко. Но в экстремальных ситуациях сама жизнь превращается в один сплошной парадокс. Ни  сколько не покажется парадоксальным разочарование заключенного, он уже на грани нервного срыва. Однако очень скоро доктору Б. станет ясно, какова для него истинная цена кражи сборника шахматных партий. И действительно этот сборник стал исходной точкой на пути к выздоровлению больной психики доктора Б.. Ведь похищенный сборник открыл доктору Б. ворота во внешний мир и тут же, ни секундой позже, а сразу не дожидаясь анализа содержания информации, бездыханный автономный комплекс вздохнул, получив порцию шахматной тайнописи и набрав в свои «легкие» свежие струи живительной информации, ожил. И не важно, насколько необходима будет в дальнейшем необычная информационная пища для пленника пустоты. На точно выстроенной нацистскими следователями прямолинейной технологии пытки изоляцией от внешнего мира появилась совсем маленькая брешь. Гестаповцы не оставили даже узкой щели, куда могла прошмыгнуть мышь. И все-таки, всемогущий случай вмешался в эту жесточайшую схватку гестаповцев с их узником, связанным пустотой по рукам и ногам. Наконец-то у почти теряющего рассудок узника появилось пока еще затерянное в тумане, слабо видимое распутье.

В синергетике это распутье называется точкой бифуркации. Подобно тому, как глоток свежего воздуха, еще не вселяя большой надежды, на первый момент спасает задыхающегося в малом ограниченном пространстве от густой духоты, так и книга – этот сгусток непонятной шахматной информации чуть приоткрыла задвижку в напрочь отрезанном от доктора Б. информационном поле.

Весы, на которых можно было увидеть, как отражается борьба узника со следователями, слабо качнулись. Будто дуновение ветра на спокойной глади озера вызвало небольшую рябь. Но как только одна из чаш на весах, измеряющих психическое состояние пленника, испытала первый толчок, в ту же минуту исход борьбы не стал прямолинейной дорогой к инквизиторам, отточившим механизм управления чужой психикой. Теперь ни одной из сторон неясно, какая же чаша перевесит: сделает ли доктор Б. второй шаг к своему спасению или в отчаянии остановится на первом. Цвейг мастер сохранить напряженную интригу для своего читателя, интерес которого растет по устремляющей вверх ветви параболы. Как и каким способом, заключенный сумел выбраться из камеры пыток, как находясь в полностью безвыходном положении, он сумел ускользнуть из рук своих мучителей. Читатель с первых страниц новеллы узнает о неожиданной концовке шахматной партии, сыгранной на корабле против сильнейшего шахматиста мира Чентовича. Партия закончилась вничью. Эту концовку партии, почти проигранной пассажирами Чентовичу, блестяще свел вничью неожиданно подключившийся к игре свободно путешествующий доктор Б..

Большинство читателей шахматной новеллы, безусловно, не задумываясь над сутью происходящего, рассматривают причину победы доктора Б. в поединке с чемпионом мира всего лишь как захватывающую интригу мастера преподносить своим читателям самые невероятные истории из жизни.

В эффективном методе психотерапевтического лечения от депрессии Цвейг неплохо ориентировался. Творчество выручает из самых безнадежных ситуаций. А если предположить, что творчество и сам его дух и есть самый лучший врач-психотерапевт, то у нас появляется редчайшая любопытная возможность сравнить художественное описание такого рода психотерапевтического процесса с научным описанием творческой деятельности автономного психонейрофизиологического функционального комплекса. И сделать это мы должны с особой степенью убедительности. Как известно из теории психологических типов Юнга и из анализа творчества гениальных людей, внешняя информация, поступающая на вход автономного психонейрофизиологического функционального комплекса, сначала попадает в блок психических функций, в котором начинается этап первичной обработки

(см. http://www.s-genius.ru/vse_knigi/auton_compl.htm

http://www.s-genius.ru/vse_knigi/struc_avt_psych_compl.htm

http://www.s-genius.ru/vse_knigi/block_creativ_memory.htm

http://www.s-genius.ru/vse_knigi/bl_psych_func.htm

http://www.s-genius.ru/vse_knigi/ps_filtr.htm ).

До попадания к заключенному сборника шахматных партий обстановка информационного голода не дает даже малейшего простора для действия всех четырех психических функций, они лишены притока психической энергии и потому бездействуют. Это отсутствие поля деятельности для них есть одна из основных причин разрушения и разрегулирования всего процесса деятельности психики. Человек с нарушенной деятельностью блоков автономного комплекса одной ногой стоит в области еще нормальной, хотя уже нечеткой деятельности автономного комплекса, а другая нога повисла над опасной территорией, где теряется контроль над мышлением, чего гестаповцы усиленно добивались от доктора Б..

Теперь мы отчетливее видим, в чем состоит вторая сторона уникальнейшего эксперимента: как от чистого поля незнания, почти нулевого уровня, от белых пятен, где нет ни одного бита шахматной информации, происходит рост знаний в искусстве и науке шахматной игры у несведущего человека.

Эти этапы исследованы в структурно-осевом подходе – в различных процессах развития информационно-смысловых структур. В теории развития этих структур, первый этап, начиная от нулевого уровня, занимает первостепенное положение

(см. http://www.s-genius.ru/vse_knigi/inf_sen_struc.htm

http://www.s-genius.ru/vse_knigi/inf_sem_struc_temp.htm

http://www.s-genius.ru/vse_knigi/vl_inf_sem_struc.htm

http://www.s-genius.ru/vse_knigi/kelly.htm

http://www.s-genius.ru/vse_knigi/sin_sem_struc_instinct.htm )

Применительно к шахматной области структурно-осевой подход позволяет аналитически объяснить, как в результате постепенного приращения порций шахматной информации к очередной информационно-смысловой структуре осуществляется заполнение этими порциями свободных участков долговременной памяти. Эти актуальные теоретические вопросы поставлены и решены в книгах Е. С. Синицын «Теория творчества, структурный анализ мышления, теория интегрированного обучения» и Е. С. Синицын, О. Е. Синицына «Тайна творчества гениев».

Итак, с первым знакомством доктора Б. со сборником шахматных партий информационный голод, в котором он находился, стал понемногу исчезать, перестал существовать и внешний психический вакуум. Заключенный, не упуская подвернувшийся шанс, инстинктивно цепляется даже за непонятное ему содержание шахматной книги. У него резко активизируются и работают с высокой степенью фокусирования энергии механизмы автономного психонейрофизиологического функционального комплекса. Иррациональная функция ощущения, стягивая на себя почти всю потенциальную психическую энергию, воспринимает шахматную доску с ее черно-белыми полями клеток.

Траектория перемещения в психическом пространстве автономного психонейрофизиологического комплекса личности узника в область его активной работы в этот момент времени еще не прочерчена в сознании. В сознании появляется пока всего лишь отчетливое светлое пятно, оно еще не возбуждено, это еще не пламенеющий очаг, концентрирующий в области светлого пятна все стекающиеся потоки психической энергии, однако слабые импульсы психической энергии уже изредка бомбардируют возникшую информационно-смысловую шахматную структуру. Все более активной становится функция ощущения, на помощь к ней подключается мышление, и вскоре сознание распознает символическую запись каждой клетки а1, а2, а3, с1, b5 через восприятие знаков и цветов как результат деятельности пространственной и цветовой функции ощущения. «Кто знает, –  думал я, –  если мне удастся смастерить подобие шахматной доски, может быть, я смогу разыгрывать эти партии», – так, почти на уровне чуда, вспоминает доктор Б., рассказывая на корабле, как он начал самостоятельное изучение шахматной игры.

И вот она первая настоящая победа – мозг пленника становится изощренным и изобретательным. На этот раз чаша весов, на которой пока в беспорядке набросаны психические факторы, организованное множество которых было так необходимо узнику камеры пыток, чтобы бежать из плена информационного голода, на этот раз испытала серьезный толчок. Теперь в автономном психонейрофизиологическом комплексе должны скоординироваться и другие психические силы. И тут же на помощь приходит всемогущий психический фактор гениальности – ассоциативное мышление и буквально вклинивается в трудно осознаваемое доктором Б. математическое описание шахматного пространства. «Абстрактные понятия а1, а2, сЗ, с8 автоматически принимали в моем воображении четкие пластические образы, – вспоминает этот решающий момент доктор Б., – Клетчатая простыня показалась мне даром божьим. Я сложил ее определенным образом, и у меня оказалось поле, расчерченное на шестьдесят четыре квадрата. Я вырвал из книжки первый лист и спрятал ее под матрац. Потом принялся лепить из хлебного мякиша короля, ферзя и остальные фигуры (результаты, конечно, были смехотворны) и, наконец, преодолев обычные трудности, смог воспроизвести на простыне одну из позиций, приведенных в книге» (13, с. 617).

Информационная изоляция мгновенно исчезает, а вместо неё перед глазами пленника стоит позиция из шахматной партии одного из сильнейших шахматных мастеров того времени. Ещё не понимая глубины и красоты позиции, ещё не понимая, на чьей стороне перевес, не проявляя интерес к тому: у белых или у черных потенциал атаки больше, у какой стороны сильнее позиционное давление – жадно взглядывающему на шахматные фигурки, изголодавшемуся от пустоты узнику – это совершенно безразлично. Важно, что любопытство у доктора Б. разгорается и, как по команде, его мозг трепещет от этого чуда и возбуждает нейронный очаг в коре правых полушарий. А мы вновь возвращается к нашей главной цели: сопоставлению и синтезу искусства и науки.

Опора всей функциональной деятельности автономного нейрофизиологического комплекса есть множество информационно-смысловых структур. Все знания, вся информация, запечатленные в долговременной памяти представлены в виде этих структур. Процесс обучения (в том числе и шахматной игре) происходит через дозированные приращения информационно-смысловых шахматных структур. Поэтому Цвейг, описывая процесс самостоятельного обучения доктором Б. шахматной игре, не мог не дать воли своему незаурядному художественному воображению проникнуть в суть кодирования информации таким способом. Инсайт и художественная метафора по ассоциативному смыслу наиболее точно выражающая научный термин «информационно-смысловые структуры» появилась в сознании доктора Б. в виде «четких пластических образов». На редкость удачная ассоциация для выбранной роли восприятия шахматной информации сознанием доктора Б.. Естественно она подталкивает читателя, далекого от науки, уловить интуитивное представление о сущности динамики развивающихся информационно-смысловых структур, поскольку в понятии «пластика» подспудно заложен смысл непрерывного и даже плавного развития и движения. Если учесть наше внимание к художественному воплощению Цвейгом некоторых идей из области психологии, то мы с особенным энтузиазмом восхищаемся психологической отточенностью языка Цвейга, которая преподносит нам как на блюде художественный образ «информационно-смысловых структур». Это уже факт, можно сказать неоспоримый, что элементы структурно-осевого синтеза, фактически, присутствуют в художественном пространстве всей «Шахматной новеллы». А какой изобретательной находчивостью надо было обладать доктору Б., чтобы использовать клетчатую простыню вместо шахматной доски и лепить из хлебного мякиша шахматные фигуры.

Все эти действия кажутся совершенно естественными, однако в этих простых действиях узника скрыт глубокий подспудный смысл. Он заключается в том, что в процесс усвоения новой информации, как гласит теория структурно-осевого синтеза, энергично включается первый блок АПФНК психических функций (см. рис. 2), на этом этапе сначала осуществляется совместная деятельность мышления и ощущения. Очевидно, что вторая психическая функция необходима, чтобы материализовать абстрактную мысль. Без материализации любые абстракции мгновенно улетучиваются из памяти. Это происходит также по той причине, что запоминание информации тем прочнее, чем более она эмоционально окрашена, а абстракции этим свойством обладают в гораздо меньшей степени. Поэтому процесс обучения, начинавшийся с абстракций, до тех пор не наберет силу, пока всю тяжесть познания берет на себя одно лишь мышление. Но психическая система человека, точнее АПФНК, регулирует этот процесс, таким образом, что на помощь мышлению в первом блоке подключается ощущение. И теперь коэффициент полезного действия мыслительной деятельности, который находился где-то в окрестности нуля, резко возрастает.

«Подобно тому, как очертания гор и туч содержат намеки на формы определенных животных, все вещи в своей инертной материальности как бы подают нам знаки, которые мы истолковываем. Накапливаясь, эти истолкования создают объективность, которая становится удвоением первичной объективности, называемой реальной. Отсюда – вечный конфликт: «идея» или смысл каждой вещи и её «материальность» стремятся проникнуть друг в друга. Эта борьба предполагает победу одного из начал. Когда торжествует «идея» и «материальность» побеждена, мы живем в призрачном мире. Когда торжествует «материальность» и, пробив туманную оболочку идеи, поглощает её, мы расстаемся с надеждой», – утверждает в эссе «Размышление о Дон Кихоте» испанский философ Хосе Ортега и Гассет (5, с. 135).

Клетчатая простыня и фигурки из мякиша хлеба воплощенная «материальность» идеи игры в шахматы, которая в свою очередь перенесена в сознание как воплощение идеального духа творчества. Поскольку пленник гестаповцев доктор Б. был лишен возможности использовать реальные шахматные фигуры, то эта возможность взаимного проникновения материальности и идеи друг в друга была для него исключена, что привело, по мысли Ортеги, к столкновению в психике доктора Б. между собой двух антитез – «идеи» и «материальности». Поэтому процесс изучения шахмат доктором Б. начался и продолжался в призрачном мире. А настоящее столкновение призрачного шахматного мира, в котором жил заключенный – доктор Б. произошло на палубе корабля в жестокой схватке с суперматериалистом алчным до крайности чемпионом мира Ченотовичем.

Сама идея получать информационную пищу из напечатанных в сборнике шахматных партий и затем переносить шахматную информацию из сознания в память, очевидно, была обречена на поражение. Эта идея – слишком бесплотная – утолить информационный голод доктора Б. только лишь пищей, насыщенной шахматными кодами. Вот ещё одна причина, почему доктор Б. принужден был жить в призрачном мире своего воображения. И все-таки, наконец-то появился первый блеск мерцающей соломинки, за которую хватается отчаявшийся утопающий.

Микроскопическое изобретение – доктор Б. внезапно обнаружил четко уловимое сходство между клетчатой простыней и клетчатой поверхностью шахматной доски, не использовать такой счастливый шанс было бы абсурдом. Как только узник расставил вылепленные шахматные фигурки по клеткам простыни и начал их передвигать – как указывалось в записи шахматной партии, в этот момент психическая функция ощущения в автономном комплексе доктора Б. вышла на первую роль, частично вытесняя мышление.  Это ни в коем случае не противоречит теории психологических типов, одна из опор которой состоит в распределении количества психической энергии, фокусирующейся на той или иной психической функции. В условиях недостатка информации доктор Б. всё более погружался в состояние аффекта и глубокого стресса. Но использование клетчатой простыни и вылепленных шахматных фигурок означало первый шаг на пути выхода доктором Б. из глубокого психологического кризиса. Первый шаг сделан – Рубикон перейден, битва началась. И тут же к функции ощущения подключились на помощь три других психические функции первого блока АПФНК. И процесс обучения шахматной игре начал формироваться через последовательный ряд активных спонтанных шагов.

Нескончаемые трудности, какие сопровождают любой настоящий творческий процесс, сразу проявили себя как неизбежный сопутствующий фактор всего целостного механизма обучения. Самым благоприятным обстоятельством в этой сюрреалистической и исключительно напряженной обстановке оказалось именно наличие и преодоление здесь же возникших препятствий. К счастью, эти препятствия сразу включились в общий процесс ни на что не похожей психотерапии личности заключенного, безмерно страдающего от недостатка информации. Теперь любая новая внешняя информация шла только на руку психотерапевтического лечения развивающейся душевной болезни доктора Б., тормозя её течение. Это лечение получало прочную опору в непрерывно усиливающейся активности блока обработки информации в автономном психонейрофизиологическом функциональном комплексе узника камеры психических пыток.

«В шахматы нельзя играть в одиночку, – рассказывает доктор Б., – тем более без фигур и без доски. Я перелистывал в раздражении книгу, думая найти хоть что-либо для чтения – какое-нибудь введение или пояснение, – но не нашел ничего, кроме ровных квадратных таблиц, воспроизводящих партии мастеров с их непонятными для меня обозначениями: а2 – а3, Кg1 – Кс3 и так далее. Все это было для меня чем-то вроде алгебраических формул, к которым я не имел ключа» (13, с. 616).

Доктор Б. не мог даже предположить, что в скором времени он будет молниеносно рассчитывать шахматные комбинации, играть и анализировать партии вслепую, как это делают самые большие мастера шахматной игры. Итак, на белом поле незнания появилась исходная информационно-смысловая шахматная структура S₁, которая была воспринята доктором Б. и запечатлена сначала в очаге его сознания, а потом попала в долговременную память, образ этой структуры 64 черных и белых шахматных клеток.

На этом черно-белом клетчатом поле уже два века разворачиваются шахматные битвы. По Цвейгу, пластический образ шахматной доски в виде клетчатой простыни появился в комнате отеля и затем перекочевал в сознание узника, буквально самым фантастическим, сказочным образом, и процесс самообучения игре в шахматы тронулся с места. Концентрируя своё внимание на символике записи чужих партий, пленник, к своему счастью, наделенный способностью к разгадыванию закодированной информации, сумел, сопоставив ряды чисел и букв, определить, как математически помечается каждая клетка на шахматной доске, угловая белая клетка в самом низу доски в первом ряду обозначена буквой а, рядом стоящее число 1, таким образом эта белая клетка обозначена через а1, рядом черная клетка в этом же ряду b1, следующая снова белая клетка обозначена через с1 и т.д.. Есть вещи, которые не забываются, и уж тем более те, которые спасают нам жизнь. Доктор Б. рассказывает: «Только постепенно догадался я, что буквы а, в, с обозначали вертикальные ряды, а цифры 1-8 – горизонтальные и что они указывали на положение в данный момент каждой отдельной фигуры. Значит, эти чисто графические диаграммы все-таки что-то говорили» (13, с. 618).

Исходное положение шахматных фигур таково: они все стоят на первом ряду, на белой клетке а1 стоит белая ладья, которая также имеет свой образ шахматной фигуры. Правее белой клетки, следующая справа черная клетка, обозначенная через b1, и на ней стоит белый конь, который также имеет свой образ шахматной фигуры в виде головы коня. Аналогично в исходном первом ряду расположены белые фигуры белопольный слон, стоящий на белой клетке с1, затем справа от слона белый ферзь, затем король, чернопольный белый слон, белый конь на клетке g1 и на последней клетке h1 стоит вторая белая ладья. Весь второй ряд заполнен шахматными пешками белого цвета.

Аналогично на противоположном краю доски на 7-ом и 8-ом рядах расположены на 8-ом ряду черные фигуры, на 7-ом ряду черные пешки. Итак, на языке структурно-осевого синтеза символическая запись шахматных клеток есть не что иное как первое структурное приращение     Δ S₁= а2, а3, с3…. к исходной информационно-смысловой шахматной структуре S₁, обозначающей клеточное строение шахматной доски: S₂ = S₁ + Δ S₁.

В сознании и памяти доктора Б. теперь уже прочно запечатлена вторая простейшая информационно-смысловая шахматная структура S₂. Затем исходное расположение белых и черных фигур и пешек на первых двух рядах, а также на противоположных позициях седьмого и восьмого ряда шахматной доски отображает в сознании доктора Б. информационно-смысловую шахматную структуру, которую обозначим через S₃. Математически это можно записать  в виде S₃ = S₂ + Δ S₂.

В сознании пленника теперь отчетливо возникли четыре ряда шахматных фигур, позиция, с которой начинается процесс обучения игре в шахматы у начинающего шахматиста. На следующем этапе обучения пленнику необходимо было понять механику перемещения шахматных фигур и пешек по доске и механику уничтожения фигур противоположного цвета.

Абстрактная запись шахматных полей представляет собой несложные символы и все же, чтобы распознать эти символы доктору Б. требовались немалые усилия, всё строилось на догадках, а любая догадка порождает напряжения. Препятствия в продуктивном творческом процессе, как правило, неизбежны, вследствие этого в психике узника, пытающегося поглощать новую информацию, попутно развивается раздражение и неудовольствие. Преодоление препятствий, напротив, даёт ощущение эмоционального подъема.

Как ни парадоксально это звучит, в этой ситуации любое чувство и особенно негативное чувство, возникающее у узника, окрашивает весь процесс мышления. Однако любые эмоциональные реакции идут полностью на руку психотерапевтическому процессу. И даже сама постановка задачи изучения сущности шахматной игры переключает внимание узника и отвлекает его до крайности измученный мозг от непрестанных навязчивых мыслей, изматывающих душу и физические силы допросов.

«Но когда я попытался разыграть всю партию, – продолжает свой рассказ доктор Б.. – выяснилось, что несчастные фигурки, половину которых в отличие от «белых» я замазал пылью, совершенно не годились для моей цели. В первые дни вместо игры получалась сплошная неразбериха, я начинал партию снова и снова – пять, десять, двадцать раз». Еще один, будто прочерченный на гравюре штрих: одержимый неистовым желанием узник стремится добиться своей пока призрачной цели. Но его сознание захвачено этим призраком целиком.

При анализе художественного текста «Шахматной новеллы» наша главная задача – искать сходство в методах уникальной творческой лаборатории доктора Б. с принципами структурно-осевого синтеза. Удивительно, что всё сходится к одной небольшой области, где пересекаются по смыслу художественные образы Цвейга и элементы структурно-осевого синтеза.

1 Введение

2 Абсурдность информационного вакуума

3 Модель идеальной психологической ситуации в условиях информационного вакуума. Ч.1

4 Художественный образ деятельности автономного психонейрофизиологического комплекса личности доктора Б.

5 Борьба двух навязчивых образов в сознании узника пустоты

6 Три научные гипотезы, объясняющие возможную реальность событий, описанных в «Шахматной новелле»

Все права защищены. Ни одна из частей настоящих произведений не может быть размещена и воспроизведена без предварительного согласования с авторами.

                                                                       Copyright © 2010