Джоконда Леонардо - совершенство неопределенности

Купить книгу писать по почте:

Е. Синицын, О.Синицына

"Джоконда" - система парадоксов в творчестве Леонардо да Винчи.

Джоконда Леонардо - совершенство неопределенности

Совершенство не явит себя миру, если оно в себе не воплотит красоту и гармонию, эти две оси гениального и талантливого творения необходимы, но недостаточны. Один из достаточных признаков совершенства мы можем взять из определения, сделанного Гете: «Все совершенное в своем роде должно выйти за пределы своего рода».

Известно, что одна из функций доминанты в сознании и, по существу, в мозгу - это возникновение и стимуляция навязчивого образа в сознании. А согласно теории структурно-осевого синтеза, в любом навязчивом образе неизменно присутствует какая-либо ось психического фильтра. Избирательность сознания гения никогда не пропустит антикрасоту и дисгармонию. У Леонардо уже в его ранних произведениях начала высвечиваться еще одна опорная ось - ось загадки. Всю свою творческую жизнь он искал и находил загадки не только в мире искусства, но и в мире техники. Эта ось формирует продуктивные навязчивые идеи. И, не заглядывая в далекое будущее, Леонардо парадоксальными для своего времени решениями потрясает основы философии будущих кибернетических систем, стремясь достигнуть не бывалого - совершенства неопределенности. Именно так: не совершенство определенности и предсказуемости, которые были предметом мечтаний в искусстве и науке для тысяч исследователей и художников, а, наоборот, совершенство неопределенности было целью Леонардо - редчайший в своем роде феномен, запечатленный им на полотне. Трудно оспорить привычную истину, что совершенство определенности существует, эта истина, которая - без преувеличения - не несет в себе и каплю оригинальной информации. Это истина не нуждающаяся в доказательстве. Однако мы безапелляционно вторгаемся в опасную область, в которой существует противоположный полюс, олицетворяющий парадокс «совершенство неопределенности» или близкое к тому «совершенство хаоса».

Леонардо блестяще решает проблему: ввести искусство в область, где оно отказывается от традиции, что хаос всегда противоречит гармонии и красоте, и потому неопределенность, порождающая красоту не существует. Когда наши умозаключения носят прямолинейный характер, они применительно к творчеству Леонардо неизбежно терпят крах, поскольку мы имеем дело с парадоксальностью мышления гения. Волею неба или случая, сопровождающего появление чуда природы, Леонардо увидел перед собой женщину. Никогда нам не узнать сразу или не сразу прославленный к тому времени живописец понял - не часто благожелательная для него судьба на этот раз была милосердна и послала ему великолепный подарок и, ощущая прилив счастливого мгновения, Леонардо не спешил в работе. Мастера часто отвлекали другие интересы, он был недостаточно сосредоточен, психическая энергия распределялась на множество дел, не сформировав стойкого навязчивого образа Джоконды, в котором бы весь его внутренний и окружающий его внешний мир, образно говоря, сошлись в одной точке взрыва гениального вдохновения. Он работал с большой скоростью лишь тогда, когда рисовал свои бесчисленные изобретения, но иначе обстояло дело, когда оно касалось больших творений. Картины, фрески, архитектурные проекты и скульптура являли собою для Леонардо необъятное море задач, и потому сражение с ними на поле красоты и гармонии не терпело сиюминутности, толкающей художника к верному поражению. Проигрывать не любит никто, а приходится. Но когда внезапно из-за горизонта выплывает что-то исполинское, каждый шаг должен быть выверен.

Возможно, также медлит гениальный шахматист в решающей схватке с противником на чемпионате мира, когда каждый незначительный промах, любая неточность в игре сведет на нет красоту партии. У атакующего - с момента появления главного замысла - бессознательное генерирует различные идеи путей к победе, путей их возможной реализации, поскольку цена ошибок слишком велика. Каждый ход и вся партия должны быть совершенными с точки зрения шахматного искусства. В тот экстремальный момент шахматной партии, когда ценой больших усилий мастер понимает, что он достиг выигрышной позиции, анализ ему подсказывает - сила превосходства в расположении своих фигур, своей позиции в том, что у противника возникла максимальная неопределенность в идеях защиты. Их можно найти в бесчисленных вариантах, и потому сознание противника, теряя драгоценное в партии время, разветвляется в многочисленных продолжениях. Наступает неизбежный цейтнот, а он первый предвестник ошибок.

Художник часто стоял перед мольбертом, стоял рядом с порогом, за которым царит бессмертие. Тревога заполоняла душу, потому что неуклонная жажда совершенства и жажда познания - две единственные по-настоящему глубокие страсти, владевшие самыми тайными и отдаленными уголками его разума. И снова, как археолога перед решающими раскопками, нас волнует главный вопрос: какой образ Джоконды Леонардо считал совершенным произведением искусства?!

Мы выдвигаем гипотезу: нельзя проникнуть в глубину творческого процесса Леонардо во время его работы над Моной Лизой, если не заострить внимание над проблемой исходной цели художника. Многочисленные исследователи образа Джоконды так прямо не ставили вопрос. Современники Леонардо описывали Мону Лизу как красавицу, но дать образ соблазнительной красавицы и даже изобразить на картине ее внутренний мир, вовсе не было основной художественной задачей Леонардо. Это, безусловно, было по силам его гению, но Леонардо стремился не только к совершенству образа, он стремился к большему - к изящному парадоксальному решению в живописи. Иначе говоря, изобразить совершенство тайны сидящей перед ним женщины, а вовсе не совершенство внешности, напоминающей красоту мадонны. Можно было бы это явление зовущей тайны назвать особым видом красоты, главной опорой которой является не только традиция изобразить в портрете женщины очарование, но дать предел неясного в традиционно ясном.

Леонардо удалось столкнуть различные стороны ясного между собой и, тем самым, создать клубок таких противоречий, которые распутать практически невозможно. А в искусстве, тем более гениальном, нет удара мечом Александра Македонского, разрубающего гордиев узел. Совершенную неопределенность можно победить лишь медленно, шаг за шагом превращая ее в определенность. Это впервые родившийся в живописи и недоступный для большинства его собратьев по искусству уровень парадоксального совершенства, проявивший себя полностью в иной плоскости, образно говоря, в плоскости, перпендикулярной привычной традиции, и в этом у нас нет ни малейшего сомнения.

Парадоксы и противоречия - продукты мышления Леонардо, а фантастическое воображение диктует художнику движение руки и кисти, мастер рисует эскизы и наброски, он идет в лоне своего видения женского образа, неотступно размышляя. С различных позиций он оценивает, как любят выражаться художники, сидящую перед ним модель. Художник видит, как меняется выражение лица сидящей перед ним модели, воображение не дремлет и мгновенно использует свой шанс, оно рисует гению иную загадочную женщину - так непохожую на реальную флорентийку - супругу гражданина Флоренции. И в великий миг озарения блестящая идея взрывает мозг гения. Она ли это - супруга купца, которую пять веков спустя представляют миллионы людей, созерцая ее портрет в Лувре или глядя на красавицу прошлого на бесчисленных репродукциях? Склонность к парадоксам как главная ось психического фильтра сознания Леонардо крепко держит его сознание в железных объятиях. И, может быть, ночью вспоминая черты лица флорентийки, художник видел перед собой уже не одну женщину - их было две, три, четыре, десять их было столько, что он не мог уместить их в своей голове, женские образы наслаивались один на другой: то он видел коварную красавицу, то она обольстительно ему улыбалась, то в ее глазах сквозила тайная ирония, то опять резкая перемена в выражении глаз и высокомерие красоты взгляда уступало место властной снисходительности. Она как будто бы раба своего королевского величия. В воображении художника, непрерывно сменяя друг друга, гнездились таинственные и загадочные женские лица. Неопределенность как водопад извергает на только что спокойные размышления каскад идей, наконец, главная блестящая идея прорывает весь этот хаос образов - женская натура непостижима. Она скрывает тайну мира, а тайна не имеет границ и, будучи разгаданной, углубляется и снова становится тайной. Вот он вечный двигатель познания, который так и не найден в неживой природе. Леонардо всегда спокойный приходит в радостное возбуждение. Он нашел идею портрета. И днем, и ночью он размышлял. Воля здесь отсутствует, но, поймав эту жар птицу, художник чувствует, как страсть творчества начинает его сжигать. А смыслы как неутомимый рой пчел начинают оформлять идею в отчетливый художественно-артистический замысел. Ведь Леонардо всегда был сам и актер, и режиссер своих творений. И многоликая Джоконда как гениальная актриса являет то один, то другой свой лик под взглядами любопытной толпы, взирающей на нее в бесплодных попытках поймать ее на этом искусстве перевоплощения.

Неопределенность торила дорогу судьбы для картины Леонардо несколько веков, сразу после его смерти «Джоконда» начала свое путешествие в мир людей и искусства. В судьбе картины обнаруживается один абсолютно невероятный факт: французский король Франциск I, заплатив гигантскую сумму за картину, вовсе не повесил ее на одной из стен своего великолепного дворца в Фонтенбло. Король, конечно, не предвидел, какое будущее ждет это произведение искусства и, полагая, что гений Леонардо послужит ему в иной реальности, какая всегда присутствует при дворах правителей средневековья, нашел Джоконде более изысканное место, повесив ее на стену своей купальни - в просторную залу которой, он приглашал для эротических развлечений послов и гостей из других королевств. Сквозь клубы горячего тумана снисходительно улыбаясь, Джоконда смотрела своим обволакивающим взглядом на купающихся мужчин в объятьях молодых красавиц. И, почти ожившая, под разгоряченными вином и наслаждениями куртизанов и куртизанок взглядами, Джоконда становилась еще одним невиданным и изысканным трофеем, подогревавшим страсти правителей мира. Поистине, если неопределенность диктует и судьбе свои условия, то видимая ясность может лишний раз склониться перед неясностью судьбы этой картины. Через три века, меняя стены дворцов, Джоконда оказалась в обществе Наполеона - в его спальне во дворце Тюильри, а с падением Наполеона, наконец-то она попала в Лувр.