Черный квадрат Малевича

Е. Синицын, О.Синицына

"Джоконда" - система парадоксов в творчестве Леонардо да Винчи.

Черный квадрат Малевича и сюрреализм Сальвадора Дали протянули нить от эпохи Возрождения до ХХ века. У гениев ассоциации приобретают почти мистический характер. Гении не сообщают миру, как они улавливают чужие идеи и как они превращают их в новые, как их бессознательное почти инстинктивно выплескивает из своих бездонных недр на поверхность то невероятное, что и осмыслить невозможно. Но, когда, словно под микроскопом, начинаешь это немыслимое анализировать и тщательно изучать, то внезапно видишь источник, который сам предлагает себя, и становится яснее - откуда оно появилось. Если бы Малевич не создал копию с Джоконды, то мы бы никогда не имели бы права усмотреть и подозревать, что идея многомерности и многоликости в живописи и идея таинственности черной бездны была подсказана Малевичу Джокондой Леонардо. Копию Джоконды Малевич сделал в 1914 году, а «Черный квадрат» появился в 1915 году. Это пока аргумент небольшой силы и все же это факт. А ведь в чем-то судьбы их похожи. Необычайная репутация «Черного квадрата» также связана с бесчисленными интерпретациями и спорами вокруг основного замысла художника. И тут и там положительная обратная связь между необычной картиной и именем автора сыграла свою великую роль в репутации обеих картин и в колоссальном интересе публике к этим, казалось бы, диаметрально непохожим произведениям искусства.

В одной великой картине - вся Вселенная, в другой - Вселенское Ничто. В одной картине бесконечное множество деталей, написанных рукой гениального мастера, в другой - деталей нет вообще, потому множество мельчайших частиц равномерной энергии сливаются в невыразительное ничто, наподобие того, каким является в теории связи белый шум. Под белым шумом в теории связи понимается сумма колебаний одинаковой амплитуды, представленных всеми возможными частотами спектра. Поэтому ни один сигнал не является доминантным, поскольку он скрыт в большом количестве других сигналов. Аналогично, как в обычном солнечном свете интерференцией скрыты цвета, отличающиеся различной частотой колебаний. В одной картине все подчинено красоте, в другой - всего лишь крик души, сплошное отчаяние и безысходность, но все же, она магически красива. Одна притягивает взгляд живой человеческой натурой, будто сошедшей с полотна к зрителю, в другой - нет человека вообще. И в то же время, в одной картине процесс установления общности Джоконды со зрителем завуалирован как будто бы спокойной неподвижностью образа, в другой - процесс втягивания в темную бездну зрителя исключительно рельефен. Сильный контраст налицо. Одна картина покоряет красотой и таинственной мистикой природы, одновременно сочетающейся с реальностью пейзажа. В другой - о пейзаже нет и речи - его поглотила черная бездна. Эпоха серебряного века вдохновляла поэтов, художников, композиторов, всех охватила волна мощного взаимного вдохновения, творческая энергия неслась, словно девятый вал по океанском просторам. Расцветали новые направления, просвещение также не отставало от искусства. Автору знаменитое мистическое стихотворение Тютчева: «На мир таинственный духов…» навеяло наступление иррациональных темных сил.

Но меркнет день, настала ночь, -

Пришла - и с мира рокового

Ткань благодатную покрова,

Собрав, отбрасывает прочь.

И бездна нам обнажена

С своими страхами и мглами,

И нет преграды между нами:

Вот отчего нам ночь страшна.

Словно всплеск молнии ассоциации Тютчева озаряют художественную идею Черного квадрата, но бесконечное число отличий Джоконды Леонардо уносит в даль Черный квадрат Малевича от созерцающей мир флорентийки. А мы можем утверждать, что именно революционная идея неопределенности Леонардо, воплотившаяся в Джоконде, была ассоциативно и интуитивно схвачена родоначальником супрематизма в Черном квадрате. Но другой - намного более существенный аргумент о влиянии Джоконды на «Черный квадрат» ложится на чашу весов нашей версии. Когда талантливый художник копирует картину другого художника, то он независимо от своей воли, проникает в замысел идеи и даже метод копируемого им оригинала. И при всей огромной силе таланта и неимоверной тяге Малевича к новаторству, к революционным идеям в искусстве, он интуитивно почувствовал в чем неувядаемая сила воздействия Джоконды. Но что тут исключительного? О таинственности образа Джоконды писали многократно критики, но пишут все, а кардинальную идею из глубины извлекает кто-нибудь один. Все видели, как падают яблоки с деревьев, но только Ньютон, согласно легенде, увидел в падении яблока закон всемирного тяготения. Однако кричать о своем открытии на весь мир Малевич не стал, по-видимому, он понял, что сокровище, которое попало ему в руки надо превратить еще в одно сокровище, полностью скрыв и затем заставив весь мир спорить о том, что вершина искусства также и в полном отсутствии красоты.

Познание природы происходит с помощью глаза, который был для Леонардо органом превосходящим все. Познание может проявиться и в своей полной противоположности, когда даже глаз - это самое могущественное средство познания природы - бессилен увидеть хотя бы молекулу, атом, частицу жизни там, куда он сам и устремлен. Сама идея лежит на поверхности: пусть глаз будет устремлен в Ничто. Мысль блеснула молниеносно. Не может быть, чтобы «Черный квадрат» Малевича был плодом его долгих размышлений. Такие открытия приходят внезапно. Обратим внимание, как множество ассоциаций накапливается, чтобы мы как криминалисты не смогли уйти от настойчиво стучавшихся в дверь фактов. Надо признать, мы, скорее всего, находимся в ситуации, в которой, как правило, пребывают археологи, систематизируя факты и желая увидеть прошлое через призму осмысления настоящего.

Природа гениальности общая, поэтому естественна попытка увязать факты и механизмы мышления гениев в одну общую структуру, тогда истина, которую мы доказываем, что Джоконда повлияла на создание Черного квадрата, не настолько кажется сомнительной. Ведь гении образуют одну общую вселенскую семью и неизменно оказывают влияние друг на друга, но в большинстве случаев, кто на них влиял, они скрывают.

Леонардо как инженер и ученый также испытывал влияние великих греческих мыслителей и гениальных изобретателей. И это доказывается не единожды, но сам он об этом не писал. Например, его знаменитый змеевидный насос для подъема воды за две тысячи лет до него был изобретен Архимедом. Леонардо очень много читал и многие его изящные изобретательские идеи были им заимствованы у древних, но он их не копировал, а так изменял, что они уже воспринимались как его открытия. И тут нельзя не упомянуть о Витрувианском человеке, нарисованном Леонардо. И все же, нельзя с удовольствием не признать, как легко все ложится в русло общей концепции о влиянии тайны Джоконды Леонардо да Винчи на создание Малевичем Черного квадрата. В связи с Джокондой мы можем рассматривать и раскрытие тайны Черного квадрата и подтвердить это также логикой творческого процесса и фактами, которые нанизываются как на нить друг за другом. Пусть это будет гипотеза, версия, но все более складывается впечатление, что гений Малевича нашептал художнику, что он может создать не только копию Моны Лизы, но использовать очень необычным образом так привлекавшую всех ее тайну - отсутствие одномерности и ярко выраженной доминанты. «Джоконда» Леонардо возбудила очаг в сознании Малевича. Но, как у каждого гения, ассоциативное мышление соединяется со спонтанностью и оба фактора гениальности в нужный момент привлекают к себе существенную долю психической энергии. Сознание улавливает идею Леонардо. И тут бессознательное само начинает генерировать одну за другой фантастические идеи. Они прорывают слой бессознательного и устремляются на поверхность сознания. И вновь в художественном воображении Малевича возникает ассоциация - в 1914 году начинается Первая Мировая война, которая как черная дыра готова всасывать в себя миллионы жизней, что пророчески мог предполагать гениальный художник, изображая войну как черную бездну.

Мало сомнений, что парадоксальная идея гения Возрождения не оказалась прозрачной на этот раз и для гения Серебряного века в России. Революционная идея неопределенности натолкнула Малевича на мысль о том, что многомерность смыслов вовсе не связана с много- фигурностью и сложностью композиции, что было так естественно для картин великих мастеров («Тайная Вечеря» и другие картины самого Леонардо). Интересно то, что художественная идея возникшая в воображении гения, через полвека перекликается с идеями кибернетики, на языке которой «Черный квадрат» рождает бесчисленные ассоциации и метафоры. В очаг сознания человека, впервые увидевшего Черный квадрат и, чуть-чуть сосредоточившегося, движется поток один за другим сменяющихся образов, метафор, которые также сменяются метафорами: бездна могучей темной силы. Первый образ тут же будоражит в сознании все вокруг. Метод структурного мышления, структурного синтеза позволяет нам объяснить сущность упаковки информации в памяти и в сознании, в которых информация и образы более или менее связаны между собой в виде структур различного рода. Появился один образ, психическая энергия, концентрируясь на нем, готова начать работу и этот образ, словно по цепочке, тут же вытаскивает на поверхность сознания другой образ с ним связанный, а этот второй подтягивает из памяти к сознанию третий и так далее.

У гениев эта цепочка длинна, разветвлена и энергии для образования цепочки и новой ветвистой - с большим количеством деталей структуры - достаточно. Как только в мозгу гения, в сознании вспыхнуло понятие бездна, тут же его мозг услужливо подбрасывает тривиальную ассоциацию, метафору - бездна это и есть бесконечность, потому что бесконечность метафорически то, что не имеет дна, без…дна. А там, где нет дна, там нет ничего определенного; там, где нет ничего определенного - там властвует другая сила, как правило, темная - неопределенность и, те, кто сведущ в кибернетике и физике, тому на ум немедленно приходит понятие максимальная энтропия. Мы проследили цепочку от понятия бездна, но для Малевича это был конец его цепочки мышления. По-видимому, первая связка была загадка, неопределенность улыбки Моны Лизы, а где еще может быть неопределенность? Темнота. От этого понятия приходим к понятию «черное пятно», а ведь черное пятно, оно расплывчато, но гений ищет гармонию, а требование гармонии выводит на блестящее гениальное решение: не пятно должно быть, а ограненный прямыми углами и сторонами квадрат, а квадрат сам по себе гармоничен. Ведь и квадрат так же как треугольник и круг лежат в основе архитектуры.

На языке математики, точнее, кибернетики и «Джоконда», и «Черный квадрат» Малевича имеют один ярко выраженный математический признак, по которому их можно отнести в один класс. И та, и другая картины устремляют наши чувства и мысли, наши ощущения к бесконечной темноте. Фрейд и Лосев определили Джоконду демонической личностью, чья улыбка влечет нас в темную бездну, а возможно и Малевича она влекла туда же. Посмотрим на его женские портреты. Есть ли в них демоническое начало? Пока наша интуиция теряется в муках найти разгадку и поток психической энергии сам находит себе русло. Будем рассуждать так: если Джоконда не есть источник Черного квадрата, и влияния Джоконды не было на Малевича, когда у него возникла идея написать «Черный квадрат», то вероятность его появления намного меньше, чем влияние одной картины на другую. Да, их связь иррациональна, она не из разума, она - из бессознательного.

Допустим, мы рассуждаем, как это любят математики, от противного. Мы отрицаем ассоциативную нить, которая протянулась от Джоконды Леонардо и бессознательно вторглась в сознание Малевича, когда он копировал Джоконду. Влияние Джоконды мы отрицаем. Малевич увидел свой «Черный квадрат» как свое избежавшее всяческих влияний изобретение. Эта гипотеза с некоторой вероятностью имеет место. Однако эта гипотеза предполагает ряд следствий. 1) Малевич не увидел, что образ Джоконды имеет множество смыслов; красивая загадочная женщина и все, созданная рукой итальянского гения. 2) Малевич не обладал спонтанным ассоциативным мышлением. Но тогда без ответа остается вопрос: почему свой Черный квадрат Малевич не написал до того, как копировал Джоконду. Конечно, и это можно объяснить. 3) Еще одно следствие из нашей гипотезы отрицания влияния Джоконды на работу сознания и бессознательного Малевича: Малевич был не в состоянии понять, что сила популярности Джоконды не только в гениальности самого произведения искусства, а именно в загадочности ее тайны. 4) Что вообще невероятно, Малевич не понял, почему кража Джоконды, которая была в 1910 году, вознесла репутацию Джоконды на небывалую высоту и сделала бесконечно популярнее имя автора этой картины. «Да кто это такой», - задумался обыкновенный обыватель. Если все эти факты, обстоятельства не уловил Малевич, то он не гений, а он был гений, который, как и всякий гений, видит связи между явлениями в сто крат яснее и больше других.

Говорить о столь непохожих картинах - Джоконде Леонардо и «Черном квадрате» Малевича, что у них существуют сходные признаки, это уже дерзкая мысль, но если она доказана, то естественно вызревает другая мысль: в чем они резко расходятся на языке психологии и философии. Так как по сюжету здесь вообще нечего обсуждать, но, когда мы вторгаемся в область психологии, то сходство осуществленных идей обоими гениями вносит в наш анализ интересную интригу. Первое, что поверхностно приходит в голову - это то, что многообразность смыслов Джоконды больше склоняются к полюсу рациональности. Хотя восприятие зрителями Джоконды происходит частично бессознательно, спонтанное схватывание образа на лету и развитие его в своем сознании идет за счет бессознательных факторов, в первую очередь фантазии, а потом уже, зритель, сосредоточившись с помощью рациональных, по Юнгу, психических функций - мышления и чувства - анализирует таинственный облик флорентийской красавицы. Черты личности Джоконды для массового зрителя выступают в сознании как результат логической обработки образа красавицы стереотипными рассуждениями только после того, как образ Джоконды схвачен бессознательно. В то время как в восприятии у массовой публики «Черного квадрата» у любого созерцающего эту картину, преобладают противоположные - не логические, а иррациональные мотивы. Если снова обратимся к осевой структуре этих картин, то заметим их явное различие - образ Джоконды удаляется от центра в сторону полюса рациональности, где энергия притекает к рациональному мышлению, разуму и рациональному чувству, а «Черный квадрат» находится в опасной близости полюса иррациональности. Вот каковы его осевые доминанты: если рациональная составляющая - гармоничность «Черного квадрата» - в абсолютной точности линий его формирующих, равенстве сторон и углов, в противовес ей иррациональная гармоничность - в темных сторонах бытия, непроглядная ночь, темная энергия, черная дыра с гигантской силой притяжения в космосе Эйнштейна, все что очутилось в сфере притяжения этой дыры втягиваются в нее - тут и первая Мировая война, уничтожившая миллионы жизней, тут же и архетип тени в человеке. Тень, которая, согласно идее Юнга, концентрирует в себе большую часть психической энергии - в том числе и творческой (бездна творчества), а темные иррациональные стороны личности, по Фрейду, некрофилия и агрессивность - источники всех войн. Ничто, как определил его сам автор картины. «Черный квадрат» имеет бесконечное число смыслов, потому что это Ничто, в котором ни один смысл не выражен ярко и не доминантен. Черное Ничто топчет любой мятежный блеск. Неопределенность поглощает все определенное, вызывая страх и ужас перед черной бездной или черной дырой, иррациональный мир жестокий и беспощадный пугает. И этот перечень можно продолжать без конца, варьируя оттенками и отдав его людям с большой фантазией. По-видимому, когда в сознании Малевича вспыхнуло: мир есть «Черный квадрат» и гений, его изобразивший, несмотря на ужас Ничто был счастлив, что соприкоснулся с самой гениальнейшей картиной в живописи через невидимую никем философскую связь бытия. Картина «Черный квадрат» Малевича среди других картин была продемонстрирована публике Петербурге 19 декабря 1915 года на футуристической выставке, названной «0,10». Шокированная публика, безусловно, впервые увидела это черное Ничто, обрамленное сторонами квадрата и белыми узкими полосами. Публика никогда не была пророком, и эпатаж Черного квадрата, конечно, ничто по сравнению с Ничто Малевича. Публика на этой выставке была конечно бессильна оценить будущее и глубокий смысл картины Малевича. А вот он был на краю того блаженства, который всегда сопровождает гения, когда он понял, что создал шедевр, результат выброса блестящего озарения, коль многоликость Джоконды в пределе рождает полную безликость, которую мы и видим в «Черном квадрате».

А вот теперь общее, не требующее доказательств: и Джоконда, и «Черный квадрат», благодаря своей загадочности, являют собой мощный стимул для нескончаемых дискуссий и споров о природе искусства, а в результате возникают резонансные явления психических колебаний независимых восприятий зрителей. Множество таких независимых образов-восприятий возникает в различное время, в разные эпохи и имеет различное содержание. Например, в «Черном квадрате» зрители ассоциативно видят каждый свою эпоху, каждый свою тьму и, таким образом, философская концепция неопределенности пронизывает существование человечества.

Теперь нам остается сделать главный вывод и задать читателю вопрос: Малевич, копируя Джоконду и мучаясь тем, чтобы максимально передать идею многогранности смыслов картины Леонардо, неожиданно оказался сам перед прыжком в бездну. Гений, обладающий необузданной фантазией и ассоциативным мышлением, почувствовал, что эта идея неопределенности не может быть слишком узкой, чтобы исчерпать ее Джокондой. Так, один великий мастер загадок четыре века ждал своего часа и проложил в бездне смыслов тропинку еще одному гению, ставшему величайшим мастером загадки, но такой, чтобы даже тень подозрения не мелькнула в глазах пресыщенных критиков искусства живописи - о существовании влияния самой знаменитой картины мира. А ведь и это есть влияние Леонардо на Малевича, так как Леонардо был великим мастером, ставя ловушки, исключать тень подозрения, что то, что он сделал - есть ловушка. На первый взгляд примитивный портрет тьмы, созданный Малевичем, не дал увидеть искусствоведам связь, объединяющую два столь разительно непохожие творения живописи.

О том, как бездонность смыслов и загадочность «Черного квадрата» и как зияющая неопределенность его интерпретации, вознесла Малевича на огромную высоту и предопределила высочайшую рыночную стоимость его картины, мы поговорим в сравнении с Джокондой в ином контексте. Сейчас же лишь отметим, что и фантазия в живописи Сальвадора Дали потрясает своей многослойностью и потому дает простор идеям и бесконечным спорам критиков. И Сальвадор Дали не избежал участи сделать свою копию Джоконды в своей манере. И внезапно нашему взору предстает философская, психологическая и, что парадоксально, математическая проблема. Не скрыт ли в портрете Джоконды какой-то завуалированный математический парадокс, ведь именно парадоксы завораживают и обладают скрытой в них энергетической силой. Леонардо удалось создать - с позиции современной науки - кибернетический парадокс, фактически, опередив еще и идеи кибернетики в картине, написанной за 500 лет до возникновения этой науки. Но ведь картина могла и кануть в вечности, но благодаря милосердной судьбе, несмотря на много испытаний, она предстает сегодня перед зрителями. Но даже для такого великого гения - немыслимо - обнаружить кибернетический парадокс, который современные знатоки кибернетики и развивающие эту науку, не замечают, не видят его глобальности в современном мире. Этот парадокс есть следствие гениальности Леонардо, ее порождение, ее драма даже с отзвуком трагических нот. Если мы окинем взглядом все предшествующие бесчисленные работы искусствоведов и других интерпретаторов картины, то увидим колоссальное разноречие интерпретаций.

Математический образ загадки любого явления природы - в том числе и природы человека - проявляется в неясности и запутанности содержания, в трудности интерпретации смысла явления с привкусом мистичности, но не потому, что рациональные и доступные смыслы трудно найти, они ткут лабиринты. Особенно в этом преуспевал Леонардо, так как его искусство создавать множество смыслов не знало границ, ибо смыслов много, они тщательно и виртуозно замаскированы, их очевидность не проглядывается даже прозорливой интуицией и, в довершение всего, неясно, какому из смыслов, какой истине отдать предпочтение. Вследствие этих свойств и признаков, загадка есть явление, связывающее в себе большую палитру содержаний, идей, порождающих неисчислимые размышления и сильнейшую мотивацию найти нескончаемые оттенки сокровищ мысли, ограненных, словно алмаз, бесчисленным блеском изысканных трактовок загадочного объекта, не позволяющих ухватить стержневой смысл явления. Но у загадки есть одно ярчайшее свойство - она возбуждает сложный комплекс эмоциональных переживаний как положительных, так и отрицательных.